Я привел этот пример к тому, что это еще раз говорит о том, что нужно прекратить обсуждение отданных приказов. У нас врагов народа оказалось столько, что я сомневаюсь в том, что вряд ли они были все врагами. И тут надо сказать, что операция 1937—1938 г.[376], до прихода т. Берия, так нас подсидела, и, по-моему, мы очень легко отделались с таким противником, как финны.
У нас есть замечательный документ о военной присяге. И вот мы этот документ начинаем обсуждать. А нам нужно прививать [в] сознании бойца и командира — не обсуждать такие документы, а что он должен и обязан каждый пункт этой присяги знать, выполнять. Очень было бы неплохо распространить присягу и на некоторых граждан нашей страны. Мне кажется, что нужно просмотреть наш Военторг, и там сидят если не враги народа, то дураки и жулики, которые руководствовались и делали все по Кодексу Закона о труде, а после, когда всех выгнали оттуда и дали новых человек 8, дело пошло значительно лучше.
Дальше, о хвастливом заявлении о нашем техническом превосходстве. Тов. Мехлис сказал, что Красная Армия технически превосходит любую армию противника, и дальше заметил, что это неправильно.
Мехлис: Я говорил, что мы в отдельных элементах наше вооружение перехваливаем.
Павлов: Если взять абсолютное наше техническое превосходство, то по танкам во всей Европе — их столько нет. И если даже приплюсовать сюда Америку, то у всех вместе — не будет столько танков, сколько имеем мы[377]. Так же и по части артиллерии — у нас имеются огромные технические средства, и я считаю, что техническое превосходство в этой части есть. Наши организационные формы и наша грамотность по использованию средств технического вооружения оказывались иногда неправильными и недостаточными, и прорыв наш состоит в том, что большая техника по танкам и артиллерии придушила мелкую технику, что выразилось в том, что мы не имели винтовки для бойца и это меньшая техника оказалась в загоне.
В 1922 г. мне пришлось ходить с английской винтовкой с 10-ю зарядами. Должен сказать, что теперешняя наша винтовка не хуже, она простая и вообще замечательная винтовка, но 10 или 5 патронов к ней надо [иметь], это другое дело, но в общем винтовка очень хорошая. Наша винтовка лучше любой винтовки. По автоматическому оружию мы ведь не ушли дальше, чем пулемет Льюиса, мы его улучшили, сделали воздушное охлаждение. Пулемет наш очень неплохой, но когда мы натолкнулись в финских условиях, а в Румынии будет то же самое и еще других странах, где армия имеет такое же вооружение, то драться будет трудно, выходит, что автоматика всегда нужна. Я не согласен, что мы технически не так вооружены, мы не умеем использовать. Надо освоить и придать организационную форму.
В отношении снарядов. Тов. Сталин в своем выступлении сказал, что если хотите жалеть людской материал, выпускайте больше снарядов, но я не понял как — давай, бросай, как попало; надо выпускать любое количество снарядов, но обязательно с толком. Подвоза бояться нечего, автомобили играют большую роль. Декабрьские бои на Карельском перешейке, где артиллеристы стреляли очень много, не видя куда, а это не всегда полезно. Но потом они нашли очень хороший способ, и эту систему, которая выработалась на Карельском перешейке в отношении подготовки артиллерии, надо здорово внедрять в войска, и тогда любое количество снарядов полетит с определенной целью.
В отношении военной мысли. Военная мысль не скована, а мы ходим в каком-то заблуждении. Хочется иногда написать, и думаешь, а возможно это или невозможно — все секретно, и наши редакции боятся рассекретить. Что касается критики и самокритики, то мы очень здорово начали критиковать и вместо того, чтобы по-культурному относиться, мы начинаем в печати шельмовать, начинаем один другого подсиживать, и большое количество людей мы отталкиваем от печати. Огромное количество военных талантов из литературы ушли, потому что боятся выступлений типа игнатьевских и кольчигинских.
У нас нет уважения командира командиром и работника работником. Нам в военной идеологии надо научиться уважать друг друга, научиться хорошему подчинению независимо от занимаемого положения. Я убежден, что если мы не приучим, чтобы ст. лейтенант отдавал под козырек капитану, то мы долго будем отставать в дисциплине.
Я думаю, что вопрос о взаимных приветствиях всеми понят — армия есть армия, старший начальник есть старший начальник, и все по строю старшему начальнику должны подчиняться.
376
Под «операцией 1937—1938 гг.» Д.Г. Павлов имел в виду массовые репрессии в Красной Армии, которые коснулись, прежде всего, высшего и среднего командного состава РККА. В результате этой «операции» Красная Армия была, по существу, обезглавлена: около половины командиров полков, почти все командиры бригад, дивизий и корпусов, все командующие войсками военных округов, почти все начальники главных управлений Наркомата обороны и Генерального штаба, все начальники военных академий, т.е. почти весь командный состав РККА от среднего звена и выше (включая трех из первых пяти Маршалов Советского Союза), подверглись репрессиям и в большинстве своем были уничтожены — с. 346.
377
27 мая 1940 г. нарком обороны СССР С.К. Тимошенко и начальник Генерального штаба Красной армии Б.М. Шапошников представили в Политбюро ЦК ВКП (б) и СНК СССР доклад об организации танковых дивизий, в котором указывалось, что на 1 апреля 1940 г. в Красной Армии имелось: тяжелых танков — 468, средних БТ — 7 300, средних Т-26 — 7 985, огнеметных Т-26 — 1 027, плавающих Т-38 — 3 223. Таким образом, на указанную дату всего в Красной Армии насчитывалось 20 003 танка (РГВА. Ф. 40442. Оп. 2. Д. 169. Л. 152) — с. 346.