К этому же времени — к середине 1890-х годов — принадлежат и первые акварели маленькой Зины, в которых ощущается постепенно возрастающее освоение техники, в том числе размывки, овладение быстрым и точным, не допускающим исправлений наложением краски и несомненный художественный вкус. Постепенно акварели девочки становятся все более и более мастерскими, среди них выделяются интерьеры «Мамина комната» (март 1899) и несколько более поздняя акварель «За самоваром», где перед юным живописцем стоит сложная задача изобразить помещение при вечернем освещении[6].
Все сознательнее и сознательнее относится Зина Серебрякова и к тому, что формируется рядом с нею. А именно в ее окружении в эти годы, годы ее отрочества и ранней юности, происходят поистине исторические для русской живописи события, движущей силой которых был во многом ее дядя — Александр Николаевич Бенуа. Именно он еще в 1890 году стал инициатором создания и руководителем «Кружка самообразования» — «истинной колыбели „Мира искусства“»[7], как он сам впоследствии его назвал. Вокруг Бенуа все теснее и теснее смыкались молодые художники — Л. Бакст, К. Сомов, Е. Лансере, и среди них — крупнейший в будущем (впрочем, ближайшем) деятель русской художественной культуры С. Дягилев. К середине 1890-х годов их позиция — борьба за обновление отечественного искусства — была уже ясной, прежде всего, для них самих. Бенуа пишет: «Мы … хотели предстать в качестве известного единодушного целого… все… в одинаковой степени ненавидели рутину… рассадником таковой представлялся „академизм“, главной цитаделью которого продолжала оставаться императорская Академия художеств… Впрочем, кроме академизма, мы ненавидели еще и „типичное передвижничество“, понимая под этим все то, в чем проявлялась известная „литературщина“, какая-либо политическая или социальная тенденция. Нашим лозунгом было „чистое и свободное искусство“»[8].
Чтобы претворить в жизнь свои намерения, создать новый реализм, очищенный от всего, что эта молодежь считала устаревшим, и вместе с тем показать достижения современного европейского искусства, Дягилев единолично и самостоятельно (Бенуа с семьей находился в это время в Париже) организовал открытую 15 января 1898 года Выставку русских и финляндских художников, в которой среди последних принимали участие и весьма популярные в Европе А. Эдельфельдт и А. Галлен-Каллела. Однако наряду с участниками выставки, составившими в недалеком будущем так называемое «ядро» «Мира искусства» (А. Бенуа, Л. Бакст, К. Сомов, Е. Лансере), к этому выступлению были привлечены и молодые московские живописцы-новаторы, к творчеству которых уже давно с восторгом приглядывались петербуржцы во главе с Бенуа. Это были хотя и молодые, но уже сложившиеся мастера, принадлежавшие в основном к так называемому Абрамцевскому кружку, художники, которые все энергичнее становятся в оппозицию к основным тенденциям живописной системы «типичного передвижничества» — М. Врубель, В. Серов, К. Коровин, И. Левитан, М. Нестеров. Стремления их достаточно точно выразил последний: «Формулировать новое искусство можно так: искание живой души, живых форм, живой красоты в природе, в мыслях, сердце, словом, повсюду»[9].
Эти живописцы не только приняли участие в Выставке русских и финляндских художников, но стали соратниками (с разной степенью близости и постоянства) «Мира искусства», выставочного объединения и журнала, начавшего выходить с конца 1898 года.
Несомненно, Выставка русских и финляндских художников, имевшая большой резонанс, но встреченная многими «с определенной и предвзятой враждебностью»[10], не могла не привлечь юную Серебрякову, тем более что к ее открытию приехал из Парижа и «дядя Шура». Она увидела на ней — впервые — живописное панно и скульптурного «Демона» Врубеля, «Юность отрока Варфоломея» Нестерова, портреты Серова и пейзажи Левитана (впрочем, с произведениями трех последних она уже могла быть знакома по выставкам передвижников). Увидела она и первые значительные работы А. Бенуа, Л. Бакста, К. Сомова и рисунки своего брата Е. Лансере.
Интересно, что выставка, весьма неодобрительно воспринятая и старшими дядями Зины, то есть Альбертом и Леонтием Николаевичами Бенуа, присоединившимися к распространенному мнению о ней как о «декадентской», очень понравилась ее матери Екатерине Николаевне, что не могло не повлиять и на восприятие увиденного будущей художницей.
6
Большинство рисунков З. Е. Серебряковой 1896–1924 гг. хранится в Отделе рисунков Гос. Русского музея в Санкт-Петербурге. Среди них и упомянутый — под № Р 59094.