— Может музыку включишь? Ты обещал, как только будет электричество…
— С удовольствием, — обрадовался я смене темы.
Пристроил смартфон боком к солонке, чтобы все видели экранчик:
— Что-с слушать-с сегодня-с будем-с?
— Популярное… — не стал подыгрывать мне Бабель. — Показывай, что там у вас, в будущем, молодежь любит?
— Если публика желает…
Шутливое настроение выплеснулось в ролик Nosferatu от «Bloodbound». Сюрреалистическая картина сражающихся нечеловеческих армий, сопровождающая не музыку, но «адский скрежет, треск и вой», произвела ошеломляющее впечатление. Не удивление — страх, у Саши скорее ужас. Пришлось успокаивать — рассказывать про компьютерные игры, из тех, что с мечом и магией. Для лучшего понимания запустил шутер Strike Team, однако быстро понял — аудитория перегружена впечатлениями чуть более чем полностью.
Пришлось переобуться — включить свежий клип «Forever for now» за авторством Лауры Перголизи. Андрогинная внешность, одежда унисекс — но при этом шикарный голос и медленный, вполне подходящий для 30-х годов текст. После третьего прогона Саша начала подпевать «rush, rush, take me away» после пятого — у нее начало получаться лучше чем у самой исполнительницы. Вернуться бы в будущее, раздобыть новый альбом, а то и несколько. Сделать из любимой девушки самую популярную певицу мира! Но увы и ах — подобная музыка мне никогда не нравилась, поэтому оказалась на флешке совершенно случайно — поистине the last of its kind.
Оставаться в долгу Бабель не захотел. После краткого экскурса в буйную биографию Артюра Рембо — этот ушлый тип, оказывается, торговал в Абиссинии слоновыми бивнями, — принялся декламировать «Le Bateau ivre».[244] Причем на языке оригинала, настойчиво, легко, как бы окуная нас в причудливый слог и столь же причудливо льющийся поток образов и сравнений.
А потом Саша уснула, прямо на моем плече.
Кольцов разбудил нас ближе к обеду, синие круги под его глазами выдавали бессонную ночь. Продуктов притащил небогато — пару буханок еще горячего хлеба и курицу-физкультурницу. Лекарств, если не считать за таковые порошки аспирина и склянки с мазями, при нем не оказалось вовсе. К счастью, Александра оправилась, пусть далеко не полностью, с кашлем и слабостью, но уже несомненно. Не знаю точно, что помогло ей больше, тяжелейший нервный стресс, или мои последние, безнадежно просроченные антибиотики. И, честно говоря, не хочу знать; главное — результат.
По опыту прошедшего дня, я было двинулся подкопать молодой картошки, да восстал хозяин дачи:
— Обжоры, вы же треть огорода изничтожили! Мне зимой зубы на полку класть?
— Курочку… с хлебом? Как-то очень… — попытался вразумить друга-скупердяя Айзек.
— По крестьянски? — пошутил я.
— Они курятину раз в год на престольный праздник пробуют, — не оценила юмора Саша. — Да и то не все, а лишь те, кто успел урвать кусочек из общего котла.
— Вот, держите, — Михаил ловко запрыгнул на табурет, выгреб с верхней полки несколько брикетов.
Дешевую серую бумагу обертки пятнали размашистые синие буквы: «Геркулес».
— Лошадиная каша! — схватился за голову Бабель. — Миша ну как ты мог?! Таки зачем ты набрался мерзких привычек в неметчине? Еще бы морковным чаем напоил. Или желудевым кофе![245]
— Отчего же? — удивился я экспрессии. Надорвал упаковку, потыкал пальцем в спрессованные хлопья. — Овсянка как овсянка. Самое то для здоровья.
— В кипятке живо разойдется, — поддержала меня Саша.
— Вы там, в своем будущем, вообще что едите? — подозрительно вкрадчиво поинтересовался Айзек. — Хватает ли у рабочих денег на что-то кроме эрзацев?
— Чистыми тысяч тридцать в месяц получают, не меньше… — заметив непонимание на лицах, быстро пересчитал: — В курицах, типа этой, выйдет тушек сто, а то и двести…
— Вот тебе и неизбежное обнищание масс!
— Булок хлеба, — я не стал прерываться на местные догмы, — под тысячу, не меньше. Кожаных ботинок — пар двадцать. Штанов, коли за брендами не гнаться, получится примерно полсотни.
Литераторы переглянулись:
— Простой рабочий, от станка, или там конвейера? — аккуратно уточнил Бабель.
— Не врешь? — по простому рубанул Кольцов.
— На библии поклянусь! — хмыкнул я. — А если серьезно, в книжках на смартфоне полно всяких умных цифр и графиков, покажу чуть позже, убедитесь сами.
Они навалились на меня вдвоем, как шквал, перекрикивая друг друга:
— Там у вас все богачи!
— Зачем за нос водишь? Совсем плохо в стране было, плохо стало, но в итоге-то что получилось, а?
244
Пьяный корабль (Le Bateau ivre) — одно из самых известных и значительных произведений А. Рембо. И. Бабель на самом деле его очень любил.
245
В 20-30х годах «Геркулес» воспринимался именно как малопригодный для нормального питания военный эрзац.