Один из мужчин засунул грязную руку в карман и вытащил несколько шиллингов. Ньютон внимательно осмотрел их и вернул.
– Вам часто приходится вытаскивать тела из реки?
– Довольно часто, сэр. В основном самоубийцы прыгают с Лондонского моста. Как говорится, умные люди переходят через мост сверху, а дураки – снизу. Послушайтесь моего совета, джентльмены: лучше обойти мост стороной, чем пытаться проплыть под ним.
Мистер Осборн вернулся со свечами и камфарой.
– Последний вопрос, – сказал Ньютон.– Вы можете сказать, как долго тело пробыло в воде?
– Да, ваша честь, даже несмотря на погоду, которая сильно действует на тело. Лето было не слишком жарким, и тело не начало разлагаться, зато над ним потрудились крысы. Но постепенно и крысы теряют к трупу интерес, ведь после того, как сгнивает кожа, жир в человеческом теле застывает и приклеивается к костям. В конце концов труп начинает выглядеть так, будто человек сгорел в огне – только он белого цвета, а не черного.
– Итак, – проговорил Ньютон, – каково ваше мнение специалиста по поводу этого тела?
– Что ж, ваша честь, месяцев шесть, полагаю. Не больше, но и не меньше.
Ньютон кивнул и протянул каждому по обещанному шиллингу, а мне – мою порцию табака.
– Вы пробовали жевать табак, мистер Эллис? – спросил он.
– Нет, сэр, – ответил я, хотя мог бы еще добавить, что это, пожалуй, единственная дурная привычка, которую я не приобрел, пока изучал закон.– Даже когда у меня болели зубы.
– В таком случае старайтесь почаще сплевывать. Мало кому известно, что табак содержит маслянистую жидкость под названием никотин – смертельно опасный яд, и все, кто жуют табак, подвергаются его токсическому воздействию. Впрочем, вполне возможно, что вас затошнит вне зависимости от того, будете вы жевать табак или нет.
С этими словами Ньютон отправился в подвал, а я последовал за ним. Мы обнаружили, что мистер Осборн зажег свечи, чтобы мы лучше ориентировались в помещении.
– Спасибо, мистер Осборн. Пока это все.
Если не считать отвратительного запаха, труп мало походил на человеческое тело, скорее он напоминал плохо сохранившуюся греческую или римскую мраморную статую, лежащую на боку на дубовом столе. Лицо изменилось до неузнаваемости, к тому же было искажено от боли. То, что перед нами мужчина, не вызывало сомнений, но никаких других соображений мне не приходило в голову.
– Что вы можете сказать относительно узла? – спросил Ньютон и показал на веревку, которой были связаны ноги несчастного.
– Очень мало, – ответил я.– По-моему, это самый обычный узел.
Ньютон фыркнул, снял пальто и протянул его мне. Затем он закатал рукава, и я увидел на его руках множество шрамов. Судя по всему, Ньютона чрезвычайно заинтересовал этот труп и все, что с ним было связано. Разрезая остатки одежды ножом мистера Осборна, мой наставник объяснял мне, что он делает.
– Обратите внимание на самые очевидные законы и процессы природы, – сказал он.– Ничто, мистер Эллис, не может измениться и перейти в новую стадию, миновав процесс разложения. Посмотрите, как действует природа, соединяя совершенно разные вещи. Сначала она смешивает и разрушает элементы, превращая их в разлагающийся хаос. И только после этого они становятся пригодны для нового порождения или для образования пищи. Любое тело может перейти в другое – любого вида, – и все промежуточные степени качества могут быть в нем индуцированы. Это фундаментальные принципы алхимии.
Я ничего не понял из его слов и пожалел, что он не изъясняется более доступно.
– Вы алхимик, сэр? – спросил я, поднося свечу ближе к трупу.
– Да, – ответил он и сдернул с трупа последние обрывки одежды.– Шрамы на моих руках, на которые вы обратили внимание, когда я закатал рукава, являются ожогами, приобретенными более чем за двадцать лет химических опытов с печью и плавильным тиглем.
Его откровенность меня поразила, поскольку закон против «тех, кто умножает золото и серебро» – так называли алхимиков – был отменен только в 1689 году, а еще за семь лет до этого производство золота считалось мошенничеством и каралось смертной казнью. Я был несколько удивлен тем, с какой легкостью Ньютон признался в своих прошлых преступлениях, но еще больше меня смутило, что такой человек, как он, может верить в подобные глупости.
Ньютон начал исследовать зубы трупа с видом человека, покупающего лошадь.
– Мне кажется, вам немного не по себе, Эллис, – заметил он.– Если вас сейчас стошнит, то лучше выйдите и сделайте это снаружи. Здесь и без того мерзко пахнет.
– Нет, сэр, я в порядке, – ответил я, хотя от табака, который я жевал, у меня начала кружиться голова.– Но разве алхимики не заключают договор с дьяволом?
Ньютон лихо сплюнул струю коричневой слюны на пол, словно именно там лежало мое мнение.
– Правда состоит в том, – проговорил он, – что многие пытались извратить благородную мудрость этой магии. Но вам не следует думать, будто на свете не существует настоящих магов.
Он замолчал и, на мгновение отвернувшись от трупа, сделал глубокий вдох, а затем склонился над открытым ртом трупа. Потом он отступил назад, выдохнул воздух и сказал:
– У этого человека нет моляров слева на верхней челюсти.
– Что такое моляры? – спросил я.
– Задние коренные зубы, разумеется. От латинского molaris, что означает «жернов». Кроме того, я заметил, что на левой руке не хватает второго и третьего пальцев.
– У этого несчастного много чего не хватает, – заметил я.– Ушей, носа, глаз…
– Ваша наблюдательность делает вам честь, мистер Эллис, однако пальцы ампутированы в одном и том же месте – отрублены кончики. Это характерная особенность данного индивидуума. Так же как и modus mortis7 . Состояние грудной клетки весьма необычно. Она раздавлена, как будто сломалась под какой-то тяжестью. А вы обратили внимание на странное положение ног? Их нижняя часть прижата к бедрам, которые подняты к животу.
– И правда удивительно, – не стал спорить я.– Как будто его пытались скатать в шар.