– Снизойдет на вас благодать Единого, достопочтенные! Кого же мне следует благодарить за спасение?
Подстраховаться – это никогда не лишнее.
– Рель… хм… Илиш, подмастерье мага-погодника, – исподтишка показывая хихикающей неранке кулак, представилась я. – А это мои сестры – Эона и Кирина. Из Дрюсса мы…
– А как зовут тебя, красавица? – все еще похрюкивая от смеха, перебила меня Кирина.
«Девушка» присела в кособоком реверансе:
– Шальни, достопочтенные.
– Не в честь ли последнего месяца весны[14] дали имя столь цветущей девице? – еще ехиднее уточнила подруга.
Мужчина потупил глаза, покраснел еще больше и кивнул. Сил моих больше не было – я уткнулась в седло ближайшей лошади и зарыдала. От смеха.
– Что случилось с реном Илишем? – тотчас заинтересовался моим состоянием спасенный.
Вновь услышав знакомое имя, Эона вздрогнула и с обиженной укоризной посмотрела в мою сторону. Я пожала плечами. Что поделать, если фантазия отказала от перерасхода Силы, со всяким может случиться.
«Пусть спасибо скажет, что Лией Тиланской не назвалась?» Во-во! Всеблагой Императрицей!
– Наш братишка смущается в присутствии красивых девушек, – безоблачно улыбнулась Кирина. Вот ведь язва! От этого заявления Эона поперхнулась, а я зашлась в новом приступе смеха. – Как же вы оказались в столь бедственном положении, рена Шальни?
– Из-за влюбчивого девичьего сердечка! – с надрывом поведал мужчина. – Ради Алфеда я все готова была бросить, самое дорогое хотела ему отдать, а он продал меня развратным степнякам! А я-то думала, мы с ним бежать собираемся…
Он зашмыгал внушительным носом.
– Какой подлец! – проявила было хм… женскую солидарность Эона, но осеклась под нашими насмешливыми взглядами.
– Подлец… – со вздохом согласился Шальни, не замечая возникшей неловкости. – Но такой красавчик! Первый парень у нас в Шэнеко…
Кирина, успевающая и поддерживать светскую беседу, и обыскивать бесчувственных кочевников, встрепенулась.
– Шэнеко? Крепость Шэнеко? Уж не та ли, что на Дар-Яссирском перевале?
– Она, – усердно закивал мужчина и умоляюще сложил руки. – Единым заклинаю, достопочтенные, проводите меня домой! Я бедная девушка и не смогу щедро отблагодарить вас… Моя девичья честь – вот мое приданое. И оно в вашем распоряжении, рен Илиш.
Вот уж счастье мне привалило! Похоже, снова одеться мальчиком было не самой удачной моей идеей.
– Я не могу принять такой жертвы… – выдавила я через силу.
Шальни сделал шаг в моем направлении.
– Но вы спасли меня!
– Это само вышло, случайно… – попятилась я.
Спасенный прижал руки к плоской груди в том месте, где, видимо, билось его благодарное сердце.
– Рель, я ваша навеки!
Я снова шагнула назад, неубедительно пытаясь отпереться от свалившегося на меня счастья.
– Нет-нет, что вы…
Однако упорства Шальни было не занимать.
– Я настаиваю!
Мужчина попытался броситься ко мне на шею, но длина аркана, к моему огромному облегчению, не дала ему этого сделать. Правда, если сила его страсти будет продолжать расти, то Шальни и оглушенную лошадь, поднатужившись, потащит.
– Наш брат – честный юноша. Совесть не позволяет ему воспользоваться бедственным положением девушки, – вступилась за меня Кирина. – К тому же мы все равно отправляемся на перевал и с удовольствием захватим вас, рена Шальни, с собой. Не так ли, братишка?
– Вне всяких сомнений, – пробурчала я, продолжая пятиться.
– Вот и прекрасно! Значит, можно двигаться в дорогу.
Эона обреченно вздохнула и помогла неранке с сумками. Вещей у нас подозрительно прибавилось.
– С кем же я поеду? – со значением стрельнул глазками в мою сторону Шальни.
Ч-черт…
Разделяющие горы – это особенное, заклятое место. Или вернее сказать – проклятое. Царство Хмари, ее плевок в лицо Единому. Как же, почти в сердце Его драгоценной Империи находилось гнездо хмарной нечисти, подобно гнойному нарыву пытающейся расползтись по всему телу!
Ткань мира здесь похожа на истертый частой ноской материал – словно штаны на коленках. Неподготовленному человеку больше одного дня в Разделяющих горах не выжить – сожрут. Или нет, не сожрут – поглотят. Творения Хмари в ее владениях аморфны. Они способны существовать в форме так называемой нежизни. Причем даже не тогда, когда просачиваются сквозь «прорехи», а лишь укоренившись по эту сторону: именно человеческие эмоции придают им силу.
Впрочем, имперские маги и Маршалы тоже не зря коптят небо Тилана: в округе Разделяющих гор заклято и освящено все, что только можно. Сюда нельзя забрести случайно: вне дороги заплутаешь еще в Предгорьях и вернешься туда, откуда пришел. Через них нельзя перенестись магически: телепортационные башни просто не срабатывают. Эти горы можно лишь пересечь. Шестью зачарованными путями-перевалами, каждый из которых начинается и заканчивается запирающей крепостью.
Но магические заслоны не вечны, со временем в них становится полным-полно прорех – только успевай латать…
Вечер.
Приглушенные девичьи разговоры, сдавленное хихиканье, то и дело левитирующие из одного угла общей спальни в другой подушки.
«И вздрогнула земля. И взволновались моря. И заплакало слезами кровавыми небо. Ибо восхотела Тьма поглотить Мир, ввергнуть тварей живых в безумие и беспорядок изначальный. И взмолились люди Господу, имя коему Единый, и внял Он молениям их. И сошел Он на землю. И тяжела была поступь Его, а возмездие неотвратимо. И просели горы, что Разделяющими зовутся, принимая непосильную ношу, кою возложил на них Господь наш Единый…»
– Лия! Бросай уже свои книжки! – окликает меня с другого конца комнаты Ранель, отвлекая от чтения. – Шестой в «скупого мужа» будешь?
– Изыди, дитя порока и разврата! То есть азарта. Вместе с мужьями различной степени щедрости, – отмахиваюсь я. – У меня задание к завтрашнему занятию у аалоны Рениты не сделано.
– Чем же ты в Час повторенья занималась? – фальшиво изумляется сальгрийка под смешки Лэнар и Голлы.
– А то ты не знаешь! Чьими же это стараниями, интересно, я сегодня зубрила Священный Свиток Единения? – Чтоб я еще раз поддалась на уговоры этой рыжеволосой стервозины и ввязалась с отцом Ванхелем в философско-религиозный диспут «что первоначально: курица или яйцо?»!
– Это Единый тебя вразумил, конечно!
– Велики деяния Его, ага. – К удовольствию набожной Сеш поддакиваю я и, не поддаваясь на дальнейшие провокации, вновь утыкаюсь в книгу.
«Как иллюстрирует вышеприведенная цитата из трактата святого Онголия Ландрийского „Смутные времена Второго Светопреставления“, история Разделяющих гор, как последнего оплота хмарной нечисти, начинается именно со Второго Пришествия. Ранее сего знаменательного во всех смыслах события прорывы ткани реальности встречались повсеместно и с такой частотой, что это стало угрожать самому существованию человека. В Смутные времена истончившаяся ткань межреальности была стянута в район горного массива и скреплена по принципу сильно вытянутой асимметричной гексаграммы. Это вполне предсказуемо повлекло за собой различные природные катаклизмы по всему Тилану, в особенности разрушительно проявившись в северной части материка. В качестве наиболее яркого примера здесь можно упомянуть возникновение Проклятых островов.
Однако вернемся к Разделяющим горам. В местах силовых скреп были возведены горные крепости. Фундамент каждой из них есть мощный артефакт узкой направленности (примерные расчеты и техника создания – глава седьмая). Последовательно-параллельная связка по принципу асимметрично-гексаграммного соединения позволила проложить относительно безопасные пути следования через горы. Вне стационарных силовых тоннелей пространственная ткань нестабильна, имеет значительные по количеству и различные по качеству разрывы, через которые Хмарь просачивается в наш Мир…»