В связи со сложившейся предвоенной ситуацией Сербия обратилась за помощью к России. Австрии она сообщила, что с седьмым требованием возникли затруднения: приказ об аресте заговорщиков был санкционирован, но они скрылись в неизвестном направлении.
На самом деле Милану Цигановичу устроили побег. Никола Пашич сообщил австрийцам, что еще 28 июня заговорщик уехал из Белграда в неизвестном направлении, и найти его не представляется возможным. Здесь вышла нелепая накладка, потому что в интервью сербским журналистам начальник белградской полиции заявил, что в Белграде вовсе никогда не было человека с фамилией Циганович*.
Впоследствии австрийская сторона выяснила, что начальник полиции лично устроил Цигановичу побег на территорию Албании и оформил это как командировку от полицейской префектуры в город Рибари, где его временную резиденцию охраняла местная полиция. Циганович не чувствовал себя одиноким, поскольку компанию ему составил еще один член запрещенного общества «Народна Одбрана», майор Александр Серб.
Изгнание Цигановича длилось ровно месяц, поскольку потом началась Великая война. После этого объявленные в розыск Милан Циганович и его начальник Войя Танкосич командовали отрядами македонских революционеров-комитаджей. А еще через год Скупщина дала указание железнодорожному ведомству выплатить Цигановичу всю зарплату за два года, хотя он не работал ни дня. В Сербии он уже считался национальным героем, как и другие заговорщики.
Самым значительным в венгерском меморандуме, конечно, был вовсе не седьмой пункт о поиске заговорщиков, на который Пашич усердно отвлекал внимание австрийцев. Главным был тот самый шестой пункт, в котором говорилось о допуске австрийской полиции в Сербию для расследования. Сербия тот пункт не приняла, опасаясь нарушения своего суверенитета и сославшись на конституцию. Формально это был отказ выполнить требования, он привел к разрыву дипломатических отношений.
25 июля в шесть часов десять минут вечера австрийское посольство покинуло Белград. Ближе к ночи был подписан приказ о частичной мобилизации Австрии, за исключением частей на русской границе.
Однако германское правительство рекомендовало Францу Иосифу провести полную мобилизацию (приказ о ней был подписан 31 июля).
В полдень 28 июля Белград получил телеграмму из Австрии с объявлением войны, а ночью с 28 на 29 начался артиллерийский обстрел сербской столицы. 29 июля Россия начала мобилизацию. В полночь с 31 июля на 1 августа Германия предъявила России ультиматум, но ответа не получила. В 7 часов вечера 1 августа 1914 года посол Германии в России Фридрих фон Пурталес вручил Сергею Сазонову ноту своего правительства с объявлением войны.
В начале августа в войне участвовали Австро-Венгрия, Сербия, Германия, Россия, Франция, Англия и Бельгия.
* Интересно, что аналогичный случай в истории произошел в 1978 году после похищения в Италии премьер-министра Альдо Моро: когда в правительство от населения поступили данные, что Моро содержится на улице Градоли, министр внутренних дел заявил, что такой улицы в Риме нет. Обычно подобные нелепости свидетельствуют о том, что следствие является профанацией. — Прим, автора.
Размышления К Информации
На собаках от много-клеточности
Зритель любит заглянуть за кулисы, читатель — в письма любимого автора кому угодно: лучше всего, разумеется, даме, но на худой конец сгодится и редактор. В виде исключения мы сегодня предоставляем вам такую возможность. Это оказалось наилучшим способом опубликовать не только колонку Б. Жукова, но и комментарии к ней того же любимого нашего автора. Разбирайтесь, пожалуйста…
От кого: Борис Жуков Кому: Ирина Прусс 27 февраля.
Добрый день, Ирина Владимировна! Ну, вот и колонка. Очень прошу посмотреть ее на тему, насколько понятна основная интрига.
Удачи! Б. Ж.
Как известно, раковые заболевания не заразны. Из этого правила, однако, есть несколько исключений: некоторые опухоли (например, лицевая опухоль тасманийских сумчатых дьяволов, угрожающая сейчас существованию этого вида) ухитряются «перепрыгивать» с одного организма на другой. Впервые это явление открыл в 1876 году у собак русский ветеринар Мстислав Новинский, назвавший открытую им болезнь «трансмиссивная венерическая саркома» (ТВС). ТВС, как правило, не смертельна и не дает обычных метастазов: разросшиеся опухоли через несколько месяцев деградируют, а переболевший пес становится невосприимчивым к заражению. Однако времени существования опухоли хватает, чтобы клетки с нее при половых контактах (за что саркома и получила эпитет «венерическая») перешли на другую собаку.
И вот совсем недавно австралийские и американские молекулярные генетики прочли геном клеток ТВС и сравнили их с геномом собак, а также друг с другом. Поскольку все раковые клетки отличаются резко сниженной способностью к контролю и исправлению мутаций, можно было ожидать, что в клетках ТВС мутаций окажется много. И действительно, ученые насчитали почти два миллиона нуклеотидных замен. Те или иные изменения затронули примерно 10 тысяч белок-кодирующих генов — то есть почти половину их общего числа. 647 таких генов вовсе потерялись. В геноме ТВС нашлось также множество хромосомных перестроек: делеций, транслокаций, инверсий, слияния хромосом и так далее.
При такой ничем не сдерживаемой изменчивости и в отсутствие какого- либо обмена генами разные клоны ТВС, казалось бы, неизбежно должны были очень сильно отличаться друг от друга. Однако сравнение клеток, взятых у австралийской дворняги и бразильского коккер-спаниеля, показало, что генетические различия между ними сравнительно невелики — гораздо меньше, например, чем между человеческими раковыми клетками, взятыми когда-то из одной опухоли, но культивируемыми в разных лабораториях. Ученые предположили, что все ныне существующие клетки ТВС — потомки одной опухоли, возникшей некогда в маленькой собачьей популяции, все члены которой были близкой родней друг другу. По оценке авторов работы, это произошло примерно 11 тысяч лет назад, то есть вскоре после одомашнивания собак (которое, как считается, случилось около 15 тысяч лет назад).
Оснований сомневаться в этих выводах нет, но сами по себе они еще не объясняют поразительной стабильности генома ТВС — сто с лишним веков непрерывного деления и интенсивного мутирования должны были создать гораздо больше отличий. Но давайте глянем на этот вопрос с другой стороны.
С эволюционной точки зрения трансмиссивные опухоли — не просто злокачественные новообразования. Фактически это самостоятельные виды одноклеточных паразитов. И то, что они произошли из переродившихся клеток собственных хозяев, ничего не меняет: перейдя к самостоятельному существованию, они стали объектом естественного отбора. Логично предположить, что отбор сформировал и теперь поддерживает некую видовую норму — совокупность признаков, — обеспечи вающую максимальную приспособленность к избранному новоявленным видом образу жизни. И эта норма достаточно жестка и единообразна. Лабораторные же клеточные линии такому отбору не подвергаются и потому могут неограниченно наращивать свое разнообразие.
А насколько вообще в эволюции распространен такой путь — переход ко вторичной одноклеточное™? И обречены ли вступившие на него клетки на единственную роль — паразитов вида- прародителя?
От кого: Ирина Прусс
Кому: Борис Жуков
28 февраля, 13:33
Если честно, то я — вполне себе рядовой потребитель информации на биологические темы — не слишком поняла интригу. Для того чтобы поняла, мне не хватает, как минимум, контекста: насколько считается — считался до сих пор — такой путь эволюции, предусматривающий вторичную одноклеточность, возможным, что про это писали ученые, бывали ли подобные случаи, то есть, замечены ли были они и описаны ли? Что это значит, насколько может потрясти основы наших представлений об эволюции; если не способны — то чем они вообще интересны? Кроме того, мне кажется, что читателя, еще более малограмотного, чем я (хотя, конечно, такое трудно себе представить), в конечном счете более всего в подобном сюжете интересует, так что — рак действительно заразен хоть в каком-то одном варианте? И можно ли заразиться им от любимой собачки? Полагаю, что мельком, в полу фразе, разъяснить этот животрепещущий вопрос стоило бы. До среды еще есть время — подумайте, стоит ли что-нибудь со всем этим сделать.