Хубилай терпимо относился к мусульманам, которые во многих областях страны создали практически самоуправляемые сообщества, и иногда даровал им награды.
Общины часто возглавлялись лицом, носившим звание шейх ал-ислам (кит.: хуэйхуэй тайши), которое часто выступало в роли посредника между общиной и монгольскими властями. Мусульманские законы толковались кади (кит.: хуэйцзяоту фагуань). В мусульманских районах были свои базары, больницы и мечети.[583] Хубилай не препятствовал мусульманам соблюдать такие религиозные заповеди, как обрезание и воздержание от свинины. Он также не пытался навязать им китайский или монгольский язык. Многие члены общины продолжали говорить на арабском, персидском и тюркском. Хубилай выказывал свою благосклонность мусульманам, поскольку они приносили ему большую пользу в делах правления. Они налаживали торговые связи с другими азиатскими странами и служили сборщиками налогов и управляющими финансами, ослабляя зависимость Хубилая от китайских советников и чиновников. Так как мусульмане полностью зависели от императорского двора, наделявшего их должностями и властными полномочиями, император мог рассчитывать на их верность больше, чем на преданность китайцев.
Политика Хубилая приносила успехи. На службе у двора состояло несколько человек, пользовавшихся уважением в мусульманском мире; самым знаменитым из них был Саид Аджаль Шамс-ад-Дин (кит.: Сай-тянь-чи Шань-сы-дин), который происходил из знатной бухарской семьи и вместе со своим отрядом в 1000 всадников сдался монголам во время похода Чингис-хана на Среднюю Азию.[584] Очевидно, на монголов произвели впечатление его способности и преданность, так как вскоре после пленения они стали назначать его на все более ответственные должности. Мункэ сделал его главным управляющим округа Яньцзин.[585] В 1260 г. Хубилай назначил его уполномоченным по умиротворению (сюаньфу ши) в Яньцзин, а через год он получил должность в Главном Секретариате.[586] Очевидно, он хорошо себя проявил, поскольку к 1264 г. Хубилай дал ему пост фактического губернатора области, расположенной на территории современных провинций Шэньси, Ганьсу и Сычуань. Здесь он по поручению двора провел перепись населения, которая повысила сбор налогов, и занимался организацией армии.
Хубилай также оказывал покровительство буддистам, которых поддержал на диспуте с даосами в 1258 г. Ко времени восшествия на престол Хубилай уже испытывал влияние со стороны нескольких школ китайского буддизма, особенно школы Чань. Однако ее учение отличалось крайней возвышенностью и не обещало осязаемых и практических выгод, к которым Хубилай был отнюдь не равнодушен. С другой стороны, идеальным орудием для практических целей служил тибетский буддизм. Он мог подвести идеологическую базу под захват власти монгольскими правителями. Хубилая привлекали его магические атрибуты, его многоцветность и внешний блеск, но больше всего его связь с мирскими делами. Многие тибетские буддийские секты издавна принимали самое активное участие в мирской жизни. Главы сект были также светскими вождями, а монастыри зачастую являлись центрами местной власти. Тибетские секты были не столь далеки от политики, как буддисты течения Чань.
Тибетец Пагба-лама из секты Сакья оказал Хубилаю ценную помощь, поддержав его устремления легитимизировать свою власть над Китаем. В ходе длительных контактов с монголами он усвоил многие их представления. Одновременно, будучи племянником одного из главных вождей секты Сакья и буддийским монахом, он пользовался уважением, граничившим с почитанием, у многих тибетских буддистов. Так как другой ценный тибетский союзник Хубилая Карма Пакши был обвинен в сочувствии Ариг-Буке, этот так называемый «кудесник» отошел в тень.[587] Пагба-лама казался гораздо более надежным союзником.
Придя к власти, Хубилай осыпал Пагба-ламу почестями. В 1260 г. он назначил тибетца на новый пост Государственного Наставника (Гоши), а в начале следующего года поставил его во главе буддийского духовенства.[588] В 1264 г. император даровал буддистам так называемый жемчужный указ, которым даровал буддийским монастырям освобождение от налогов.[589] Впрочем, Пагба-лама не нуждался в особых поощрениях со стороны властей, поскольку он настолько проникся монгольским духом, что даже носил монгольскую одежду, навлекая на себя упреки соплеменников. И все же Хубилай продолжал укреплять с ним дружеские связи. В 1264 г. он основал Цзунчжи юань для управления Тибетом и надзора за отношениями правительства с буддистами, и первым начальником этого нового ведомства стал Пагба-лама.[590] Их связи еще больше укрепились, когда младший брат Пагба-ламы женился на монгольской княжне, а позднее его примеру последовали его племянник и один из его внучатых племянников.[591]
583
На сегодняшний день самая исчерпывающая работа по мусульманам в китайской истории Tazaka, Chügoku.
585
Shimazaki Akira, «Gendai no kaikyöjin Saitenseki Tanshitei», 13–15; A. Vissidre, Etudes sino-mahomdtanes, 1: 6–7.
587
Luciano Petech, «Tibetan Relations with Sung China and with the Mongols», в книге China among Equals, ed. Rossabi, 184; его биография в «Синей летописи» (Roerich, The Blue Annals, 485–86) не упоминает о его разрыве с Хубилаем.
588
Yuan shih, 4518; подробнее о Пагба-ламе, среди прочих многочисленных источников, см. особенно: Wylie, «First Mongol Conquest», 117–21; Paul Ratchnevsky, «Die mongolischen Grosskhane und die buddhistische Kirche», в книге Asiatics: Festschrift Friedrich Weller zum 65. Geburtstag gewidmet, ed. Johannes Schubert, 489–504; Tucci, Scrolls, 1:7–17; Shakabpa, Tibet, 61–72; и Jagchid Sechin, Meng-ku yü his-tsang li-shih kuan-hsi chih yen-chiu, 64–88.
589
Dieter Schuh, Erlasse und Sendschreiben mongolischen Herrscher für tibetische Geistliche, 118–24.
590
Yuan shih, 2193, перевод см. в Francis W. Cleaves, «The Sino-Mongolian Inscription of 1346», 41, n. 39; о Сюань-чжэн юань см. также Nogami Shunjö, «Gen no senseiin ni tsuite», 779–95; о разных правительственных учреждениях, ведавших тибетскими делами, см. Petech, «Tibetan Relations», в книге China among Equals, ed. Rossabi, 190–94; Liu Kuang-i, «T'u-fan fo-chiao yü Yuan Shih-tsu», в книге Ta-lu tsa-chih shih-hsüeh ts'ung-shu: Liao Chin Yuan shih yen-chiu lun-chi, 240–42; Jagchid, Meng-ku, 209–40 и Yuan tien-chang, 465.
591
Shöju Inaba, trans., «The Lineage of the Sa skya pa: A Chapter of the Red Annals», 109–10; два ценных изображения встречи Пагба-ламы и Хубилая приводятся в работе Аn Shou- jen, «Pa-ssu-pa ch'ao-chien Hu-pi-lieh pi-hua», 12–13.