— Сегодня солнце для меня взошло дважды! — воскликнул он, протягивая к ней руки. — Я знал, мадам, что вы придете еще раз. В магазине, где торгует Марио, всегда рады услужить молодой красивой жен…
— Почему вы не сказали мне, что эта сумочка сделана в Индии? — обрывая его, почти выкрикнула она.
Марио удивленно уставился на нее, ничего не понимая.
— Это очень красивая сумочка, мадам, — вкрадчиво заговорил он. — Может быть, мадам желает приобрести еще одну? Сегодня я уже продал их пятнадцать штук.
— Извините, но мне не нужна такая. Я хочу возвратить покупку.
— О мадам! — воскликнул лавочник. — Возвратить такую красивую сумочку!.. Может, она с дефектом? Я тотчас же заменю.
— Вы обманули меня…
— Если вы возвращаетесь в мой магазин, я готов обманывать вас хоть десять раз, — прижимая руки к груди и сверкая белозубой улыбкой, говорил лавочник. — Марио всегда был неравнодушен к красивым женщинам…
Мира рассердилась не на шутку.
— Почему вы не сказали, что сумочка сделана в Индии? — наступала она. — Вот ваша сумочка, и попрошу вернуть мне деньги.
— Мадам, — с укоризной протянул лавочник, — как можно?.. Если вы требуете, я верну деньги, но сумочка пусть останется у вас. Это мой скромный подарок вам.
— Нет, нет, сумочка мне не нужна.
— Но почему, мадам? Только сегодня до обеда я продал пятнадцать таких сумочек. Покупателям нравится индийская натуральная кожа.
— Возможно, но не мне.
— О мадам! Вам действительно не нравится эта прекрасная сумочка? — уже без улыбки спросил Марио.
Мира заколебалась, потом твердо сказала:
— Прекрасная она или нет, это не имеет никакого значения… Я не возьму ее.
Ничего не понимая, Марио не сводил с нее глаз.
Мира еще раз критически осмотрела сумочку. Как знать — может, и правду говорит, что только за полдня продал пятнадцать таких же? Сумочка и впрямь недурна — и цвет хорош, и форма…
— Вы могли бы оказать мне… одну услугу? — поколебавшись, уже спокойнее заговорила она.
— О мадам!..
— Вот, видите, внутри этикетка. Могли бы вы заменить ее на другую… ну, скажем, «Made in Italy»?[50]
Марио окинул покупательницу внимательным взглядом: роскошное сари, ярко-красное пятнышко синдура над разлетом тонких бровей…
— Наклейте вместо этой этикетки другую.
Марио понимающе улыбнулся и молча прошел за прилавок. Продолжая улыбаться, он оторвал от подкладки этикетку «Made in India»[51] и, ловко срезав с дамской шляпки ярлычок «Made in Italy», осторожно вклеил его на то же место.
— Если вас не затруднит… нельзя ли мне получить еще несколько таких же этикеток — «Made in Italy…» — проговорила Мира. — Не беспокойтесь, я за все уплачу.
Немного погодя Мира с сумочкой через плечо выходила из магазина.
«А не заметь я вовремя, так и осталась бы сумочка со старой этикеткой», — сказала она себе и вслух сердито добавила:
— Подумать только! В Индии тоже стали делать такие вещи. Совсем как заграничные…
Перевод В. Чернышева.
Рамешвар Прасад Варма
ЗОВ ЗЕМЛИ
© R. P. Varma, 1979.
— Здравствуй, Мукул Сав!
— Здравствуй, здравствуй, Кедар! Ну, как дела, братец? Совсем деревню забыл. Хоть бы иногда заезжал!
Мукул Сав опускает на межу кувшин с водой.
— Да нет, Мукул Сав. Не забыл. Работаю в городе, ты ведь знаешь. А отпуск получить не так-то просто. Ну если правду сказать, то привык я теперь в городе жить. И представить себе не могу, что бы я стал делать в деревне. Вот получил отпуск, целых три месяца, приехал посмотреть…
Мукул Сав, внимательно разглядывая своего друга детства, вспоминал минувшие дни. Да, изменился Кедар за последние четыре года… и к лучшему. Тогда он был совсем другим. Вся деревня знала его как отъявленного лодыря и лентяя. Когда кто-нибудь упрекал его, он беспечно отвечал:
— А, иди ты… Стану я работать, пока отец жив!
И продолжал слоняться без дела. Носил он обычно рваную майку, а бедра обматывал старым полотенцем. Мать у него давно умерла, и рос он без присмотра. Пару раз отец пытался заставить его работать в поле и даже палкой отлупил. Но все было бесполезно. Целыми днями Кедар бродил по деревне с такими же бездельниками, как он сам. Если кто-то пытался его образумить, он лишь брезгливо морщил нос. Часами болтал с женщинами, занимавшимися домашним хозяйством. Но сам он никогда ничего не делал, никогда не был чем-то занят. Даже вся работа по дому лежала на отце. Отец и содержал этого бездельника. У них был клочок земли — всего полбигха. А какой уж урожай с полбигха! Кедар же и слышать не хотел ни о какой работе!