Обычно отец лежит на спине и, подложив под голову обе руки, не мигая смотрит в потолок. Нередко, не меняя позы, он погружается в дрему. Проснувшись, тотчас вскакивает и, вынув из кармана записную книжку, начинает что-то торопливо подсчитывать. Иногда, завершив подсчеты, он оживляется и радостно зовет мать:
— Послушай-ка, Рамми!
Неслышно выйдя из кухни, мать скорбно застывает перед ним.
— Денег у людей много, — с серьезным видом изрекает он. — Вот бы собрать их в одну кучу — и никаких тебе трудностей… Ну ладно, я, пожалуй, немного пройдусь. — И, не дожидаясь ее ответа, он выходит за дверь. Все однако, заранее уже знают, куда отправился отец, как знают и то, что вернется он не с пустыми руками — принесет рупий десять-двадцать, которые у кого-то из знакомых выклянчит взаймы.
Самиру швыряло по пенящимся волнам житейского моря, словно утлое суденышко со сломанной мачтой в безбрежном штормовом океане… Покидая свой городок, бабу[1] Шьямлал никогда не думал, что не пройдет и года, как он лишится работы и впадет в такую нищету, что уж не только не сможет вернуться на родину, но даже свести концы с концами не сумеет.
Шьямлал устроился кассиром в Синдской транспортной компании сразу же, как только в Дели открылся ее филиал. Вместе с ним в столицу прибыли четыре грузовика, на одном из которых он привез сюда всю свою семью. Единственный сын, две дочери-подростка да больная жена — на кого он мог их оставить? В те дни подумывал бабу Шьямлал, что со временем и ему улыбнется счастье: уже видел себя он в кресле управляющего Делийским филиалом компании, а потом и хозяином собственного дела. Лицензию предоставит ему правительство штата Уттар-Прадеш. А свой грузовик появится — тогда и отделиться можно.
Однако сбыться его мечте было не суждено. Из-под навеса пропал багаж одного клиента, и на следующий же день бабу Шьямлала уволили. Для возмещения нанесенного компании ущерба пришлось внести солидную сумму, равную его месячному жалованью. И с того самого дня никак не может он рассчитаться за жилье. С грехом пополам погашает он часть задолженности лишь после того, как является домовладелец и начинает костить его на чем свет стоит. Но проходит месяц — будто солнечный день в холодный сезон, — и все начинается сначала.
С того же времени стал наведываться к ним и Харбанс. У Харбанса была крохотная мастерская, где он наносил узоры на шали, накидки, блузки, сари, нижнее женское белье. В те дни, когда бабу Шьямлал лишился работы, никакой поддержки у него не оказалось. А на руках — трое детей: старшей дочери, Таре, — двадцать, Самире — семнадцать, а младшему, Бирену, — только четырнадцать. Ну, дочери хоть дома сидят, а Бирен учится, в школу ходит. Харбанс предложил бабу Шьямлалу работу — собирать заказы для его мастерской. Бабу Шьямлал ходил из дома в дом, расхваливая искусство Харбанса — всякому ведь хочется порадовать дочку или молодую сноху. Выяснив все, что требовалось, заносил в свою записную книжку номер дома. А на следующий день по указанному адресу отправлялся на велосипеде сам Харбанс, с собой он привозил образцы рисунков. На белых наволочках Харбанс тут же печатал что-нибудь сентиментальное: «Мадхур свапн»[2] на хинди либо английское Good luck[3], на платках — узоры, а на кофтах — целые букеты. Бабу Шьямлал получал комиссионные.
Поднакопив деньжонок, Харбанс арендовал у часовщика половину его мастерской, где открыл постоянную выставку образцов, приколотил над дверью вывеску: «Дом моделей», а в помощницы себе нанял старшую дочь бабу Шьямлала. Таре он назначил сорок рупий в месяц. Бабу Шьямлал недовольно хмурился, видя, как обе дочки увиваются вокруг Харбанса, однако жена его оказалась умнее. Едва Харбанс переступал порог комнаты, она тотчас же отправляла Бирена в лавку, а сама удалялась на кухню — готовить чай. Вооружившись карандашами, Харбанс и Тара корпели над листом бумаги, готовя новые образцы рисунков. Чтобы хоть чем-то помочь им, Самира ходила по соседям и, выпросив у них одежду с вышивкой, копировала узор.
И в это самое время в голове у бабу Шьямлала родилась идея: а не начать ли ему собственное дело? Сам не управится, дочери помогут. В конце концов, кто обеспечивает Харбанса заказами? Он, Шьямлал! Если уж для Харбанса старается, то для себя тем более сил не пожалеет. Однако дочерям совсем не улыбалось трудиться под бдительным оком отца. Однажды утром, увидев, как он расстилает на полу лист бумаги и принимается за узор, Тара, сославшись на болезнь матери, шмыгнула на кухню, а Самира закрылась в ванной комнате: сегодня, видите ли, ей приспичило вымыть голову. И Шьямлал скрепя сердце принялся за дело один. Как он ни старался, узор никак не давался ему, и под конец терпение его лопнуло: он швырнул в угол ножницы, скомкал и выбросил в мусорный ящик лист бумаги и в ярости закричал:
1
Бабу —