И верхняя и нижняя команды работали в две смены. Тралер, достигнув банок Варенцова моря, начал чертить в его свинцовых водах зигзаги от норд — норд-оста к зюйд — зюйд-весту и обратно тихим ходом; кок Джимми все время видел сквозь круглое толстое стекло иллюминатора в камбузе солнце. В полдень оно сияло в безоблачном белесом небе, вея ласковым: теплом; к полуночи воздух стеклянел, тралер менял курс, а солнце, алея, снижалось к морю, едва его касалось нижним краем, утопая в зеленоватой мгле, но не заходя, и снова вздымалось, бледнело, заглядывая в камбуз к коку Джимми.
Лебедка то гремела, опуская за борт сеть трала, то гремела, выбирая трал. В кожаных штанах и куртках и в зюйдвестках матросы подводили поднятую над бортом мотню трала к отверстию люка, развязывали ее над люком, и в трюм катился серебряный дождь рыбы, трюм наполнялся.
Звонил командный телеграф, скрежетали внизу по плитам пола лопаты кочегаров, сгребая уголь, гудела дымом труба, тюкала паро-динамо, глухо стучал на шкафуте компрессор холодильной установки, подмораживая в трюме рыбу. В полдень термометр показывал на палубе в тени 15°, в полночь на солнце — 6° выше нуля; черные железные борта тралера за день прогревались солнцем, и без искусственного холода тралер привез бы в Гулль сквашенную рыбу вместо свежей.
Смены — в 3, 9, 15, 21 час. Около этих сроков кок Джимми только и слышал со всех сторон:
— I say, Джимми![6]
Он подавал: кофе, воду, виски, портер, ром, пунш, консервы, разогретые прямо в жестянке с портретом быка, молоко с изображением задумчивой коровы на лугу, компот, варенье в банках с разноцветными картинками, яйца, ветчину… Выкидывал за борт пустые бутылки, опорожненные жестянки от консервов, банки от варенья, пробки, скорлупу, выплескивал помои… Кок носился вверх и вниз по лестницам, полируя рукой и без этого блестящие их поручни: вверх, вниз! вниз, вверх! в трюм, в рубку Джонни, в кладовую, камбуз и обратно: в трюм, в люк, вверх, вниз!
Около 6, 12, 18, 24 часов кок Джимми мог бы отдохнуть, потому что в это время крики «Эй, Джимми» смолкали: одна из рабочих смен тралера спала тяжелым, пьяным сном, а другая в пьяном возбуждении стояла неотступно у рычагов, колес, снастей, черпая из моря тралом рыбу…
В эти счастливые минуты кок Джимми залезал на койку и, колыхаясь в мутных просонках, смотрел с койки сквозь открытую настежь дверь камбуза на волю. Волны катились. За тралером стлался пенный след в воде и дымный в воздухе. От выброшенных коком бутылок и мусора в пенном кильватере не осталось и помина. Чайки перестали носиться за тралером и припадать за добычей к воде; расселись по борту, на баке; вьются над раскрытым люком с рыбой; на волнах качаются красноголовые морские попугаи; нет-нет — в волнах мелькнет пернатый горб иссиня-черного кита[7]; играя, кит очертит вкруг тралера свой быстрый круг и пропадет в волнах. Трюмной юнга выкачивает ведром из трюма горячую золу и шлак и через лоток спускает в море. Джимми думает, что седому океану платят за рыбу всяким мусором. Кок тихо смеется над старым седым чудаком и укладывается поудобнее заснуть — хоть на часок, но тут над его головой брякает звонок и выскакивает на нумераторе число «1» — это зовет Толстый Джонни «ловить» по радио погоду. Перед самым выходом в море заболел и остался в «морском доме»[8] радиотелеграфист. Очень кстати Джимми обнаружил свою приверженность к «Москов Пелл-Мэйль», и Джонни пользуется уменьем кока слушать радио, чтобы поймать сигналы времени и погоду…
Свалившись с койки, кок бежит в рубку шкипера, берет у него ключ от радио и, отомкнув каюту, садится к столу, надев на уши телефонный шлем… Закрыв глаза, кок Джимми подстраивается на длину волны, слушает возгласы, шорохи и стуки — точки и тире, точки и тире, точки, точки и тире: «ток-ток!» телеграфной азбуки. Голова кока все ниже клонится к столу и сладко замирает сердце: ток-ток-ток. Снится коку Джимми, что, низко наклонясь к рулю мотоциклетки, он мчится ток-ток-ток-ток-ток по огражденному каменной стеной шоссе; за изгородью луг; на лугу бык, похожий и на толстого Джонни и на портрет быка на жестянке консервов «Ох» U. S. А. За каменным забором с веток висят вишни и персики, как на этикетке компота. Вдруг бык — прыг через забор и рог в бок, пуф! Шина! Лоп! Стоп! Кок! Кувырк. Лбом о камни. Вспрянул, проснулся: это сзади Джонни сгреб вместе с перехватом телефонных наушников волосы Джимми и кокнул кока лбом о телеграфный бланк на столе.
8
«Saylors Home» — приют для безработных и внезапно заболевших моряков; есть во всех портах мира.