Но вдруг дало плоды то, что до сих пор незаметно, словно грибница, зрело внутри общества. И потянулись сторонники Реформации из одной страны в другую, разъясняя людям, что они не для того созданы, чтобы прозябать всю жизнь в тени готических храмов. И спросили каталонские крестьяне: где был дворянин, когда Адам пахал, а Ева пряла? И задавая этот вопрос, они держали в руках копья. А в это время английское дворянство уничтожало друг друга под знаменами Алой и Белой роз и поливало кровью луга, на которых потом будут пастись стада овец, принадлежащие владельцам текстильных мануфактур. Во Франции Людовик XI усмирял строптивых дворян и приглашал итальянцев, чтобы они создали в стране шелковое производство; а в Париже тем временем чернили литеры первые французские книгопечатники. В Италии появились на свет Колумб, Савонарола и Леонардо, под натиском кондотьеров рушились республики, но Генуя и Венеция продолжали держать в руках мировую торговлю. На Востоке изгнали последнего императора Византийской империи — Константинополь был захвачен турками. Прусское орденское государство, стремясь к реваншу после Грюнвальда, затеяло роковую войну с Польшей. Иоганн Гутенберг напечатал Библию, появился на свет Альбрехт Дюрер. Иван III стал великим князем Московским, народы Балканского полуострова тщетно пытались задержать продвижение турок, обрушившихся на них словно приливная волна, а в это время португальские мародеры лихорадочно собирали сверкающие самоцветы в горах между Танжером и Арсилой.
Все эти события произошли буквально в течение двух десятилетий и ознаменовали собой начало эпохи, получившей название эпохи Возрождения. Эго время стало для европейцев эрой открытий. Они вдруг поняли, что можно очень просто освободиться от анахронизмов, довлевших над ними, пустив красного петуха или повесив на первом же попавшемся суку того, кто цепляется за старое. Они обнаружили, что беззаветная преданность, беспечная веселость и отвага — три качества характера, необходимые для наслаждения жизнью. Они открыли искусства, книгопечатание, Америку и морской путь в Индию.
Но как правители, так и граждане той предприимчивой и жаждущей деятельности Европы были бедны — серебряные рудники опустели, янтарь стал редкостью. Им нужно было золото, чтобы чеканить монеты, ссужать деньги под большие проценты и вкладывать их в развивающееся производство, чтобы и впредь иметь возможность оплачивать благовония для пышных богослужений, приобретать перец к обеденному столу и жемчуг на шею любимым женщинам. Натиск турок заметно мешал торговле с Востоком. Итальянские же купцы устанавливали огромные цены на подобные экзотические вещи, поскольку в то время они были единственными европейцами, которым был открыт доступ к восточным товарам через Египет, куда они продавали венецианские зеркала и христианских рабов.
Итальянцы были не только наставниками европейцев в области мореходства, но именно их деятельность ознаменовала собой начало эпохи Великих географических открытий. Сначала они предпринимали самостоятельные плавания, а затем выступали в качестве финансистов и капитанов на службе у правителей других государств. Например, Португалии, которая на два с половиной столетия раньше Испании освободилась от владычества мавров и стала очень важной перевалочной базой в европейской средневековой торговле. Кроме того, португальцы испокон веков были превосходными рыбаками, а рыба во время поста была основной пищей миллионов христиан. Поэтому нет ничего удивительного в том, что уже в XIII веке генуэзские и венецианские банки и торговые дома открыли свои филиалы в Лиссабоне.
Настолько же умный, насколько и воинственный, португальский король Диниш I (1279–1325) приказал посадить в окрестностях приморского города Порту сосновые рощи, которые должны были обеспечивать корабелов страны деревом и смолой, поскольку мореходством стали теперь заниматься, не только отдавая дань обычаю или ради хлеба насущного, но и из-за возросшего престижа этого рода деятельности. Недоброжелательные соседи-испанцы, постоянно враждовавшие с молодым государством, препятствовали завязыванию долговременных контактов с континентом, а до единственного давнишнего партнера Португалии — Англии, можно было добраться только морем. Диниш I пригласил в страну лучших моряков своего времени. В 1317 году генуэзец Мануэл Пессаньо стал во главе португальского флота и получил задание завербовать еще двадцать иностранных капитанов. Генуэзские корабелы тоже были не прочь переселиться в Португалию, поскольку Диниш I гарантировал им освобождение от налогов и воинской повинности. Деревья, предназначенные для строительства кораблей, можно было бесплатно рубить в королевских лесах, среди дворянства профессия моряка стала особенно почетной. В Лиссабоне под руководством итальянцев был создан первоклассный научный центр по картографии и навигации, а рядом с «королем Тежу» [Лиссабоном] уже стало возможным называть «принцами» некогда захудалые рыбацкие поселки, такие, как, например, Лагуш.
Но на вяленой рыбе, пробке и вине далеко не уедешь. С одной лишь их помощью невозможно было претворить в жизнь честолюбивые замыслы португальских правителей, подогреваемые итальянскими банкирами. Государство, сущность которого определялась феодальными отношениями, не имело достаточных внутренних ресурсов. В начале XV столетия наступил момент, когда пришлось взглянуть правде в глаза: в стране не хватало даже медных денег, пришлось пустить в оборот кожаные, государству каждый день грозило банкротство.
Королю Жуану I (1383–1433)29 и его супруге, англичанке по происхождению, а также, разумеется, и их советникам принадлежит заслуга в том, что им удалось найти выход из бедственного положения, выход, который станет благодатной почвой для роста могущества всей Европы: непрекращающийся грабеж других народов. Начали с ограбления разбойников. В 1415 году португальцы под знаменами с алым крестом ордена Христа захватили Сеуту-крепость берберских пиратов. Добыча была баснословной: португальское правительство, нанявшее английские, баскские и фландрские корабли и вынужденное договориться об оплате солью за их участие в предприятии, избежало финансового краха.
При захвате Сеуты особенно ярко проявил себя дон Энрики, третий сын королевской супружеской четы, только-только достигший
Битва между португальцами и арабами. Рисунок 1599 года
возраста двадцати одного года. С двумя десятками соратников он начал штурм цитадели, а остальные наемники разбрелись, грабя окрестные улочки. Происходило ли все это действительно так, как описали историки, или по-другому — не столь важно. Случай сам по себе достаточно характерен для оценки исторической роли принца. Кажется, на дона Энрики произвело огромное впечатление то, с какой легкостью были захвачены берберские сокровища и важнейший стратегический пункт у входа в Средиземное море. А поскольку он не только воспитывался в духе крестоносцев, но и был талантливейшим организатором, он решил посвятить свою жизнь организации морских плаваний. Будучи третьим сыном, он вряд ли мог рассчитывать стать правителем Португалии, а тут перед ним открывались возможности внести в историю вклад больший, чем все коронованные особы его окружения. Дон Энрики — в современной историографии он больше известен под именем принца Генриха Мореплавателя (1394–1460) — приказывает, и да устрашатся его воли те из капитанов, которые проявляют вечную медлительность и осмотрительность! Не помогают их горячие уверения, что никто не может плавать южнее мыса «Нан», ибо за ним море кипит, словно котел на большом огне, а солнце выжигает все живое. Но принц Энрики желает знать, откуда берется суданское золото и можно ли привлечь в союзники царя-священника Иоанна, как будто бы христианина, который правит на востоке Северной Африки страной, полной несметных богатств30. Чтобы это установить, можно предпринять пеший переход через Атласские горы и Сахару, но это очень сложно. Значит, остается только морской путь.