Или может?
В разные времена аналогичные расчеты пытались применить к живым существам и получали при этом странные результаты. Например, было «доказано», что кенгуру не способны прыгать, пчелы не могут летать, а птицы не в состоянии получать из своей пищи достаточно энергии, чтобы эту самую пищу вообще найти. Было даже «доказано», что жизнь вообще невозможна, потому что живые системы с течением времени становятся более упорядоченными, в то время как с точки зрения физики любая система должна со временем становиться более хаотичной. Биологи из этого почерпнули, главным образом, глубокий скептицизм относительно связи между биологией и физикой, а также приятное чувство превосходства, поскольку жизнь — все-таки гораздо более интересный объект изучения, чем физика.
Однако правильный вывод состоит в другом: нужно отдавать себе отчет в том, какие предположения мы молчаливо принимаем на веру, выполняя подобные расчеты. Взять, к примеру, кенгуру. Можно рассчитать, сколько энергии кенгуру затрачивает на прыжок, посчитать количество прыжков в течение дня и вывести отсюда минимальную потребность в энергии. Во время прыжка кенгуру отталкивается от земли, поднимается в воздух и приземляется обратно, так что вычисления в сущности такие же, как и для космической ракеты. Проделайте все расчеты, и вы убедитесь, что ежедневные потребности кенгуру в 10 раз превышают то, количество энергии, которое животное способно получить из своей пищи. Вывод: кенгуру не в состоянии прыгать. Раз они не могут прыгать, значит, они не способны найти себе пропитание, так что все они уже давно умерли от голода.
Вот только Австралия буквально кишит кенгуру, которые, к своему счастью, с физикой не знакомы.
Где мы допустили ошибку? Приведенные расчеты предполагают, что кенгуру устроены так же, как мешок с картошкой. Поэтому вместо энергии тысячи прыжков, которые, предположим, кенгуру совершает в течение дня, мы получаем энергию, которую необходимо затратить на тысячу подъемов и спусков мешка с картошкой. Если же посмотреть на замедленную съемку движений кенгуру в малонаселенных районах Австралии, сразу становится понятно: кенгуру совсем не похожи на мешки с картошкой. Прыгая, кенгуру движется как большая резиновая пружина. Когда ноги поднимаются вверх, голова и хвост опускаются вниз, сохраняя энергию в мышцах. Затем, когда ноги касаются земли, сохраненная энергия используется для очередного прыжка. В итоге на один прыжок тратится очень мало энергии, поскольку большая ее часть накапливается и возвращается обратно.
Вот вам тест на ассоциации. «Мешок картошки» относится к «кенгуру», как «ракета» относится к чему? Один из возможных ответов — это космический лифт. В 1945 октябрьский номер журнала «Wireless World» представил изобретенную писателем-фантастом Артуром Ч. Кларком концепцию геостационарной орбиты, благодаря которой работают практически все современные коммуникационные спутники. Спутник, находясь на высоте 22 000 миль (35 000 км) вращается вокруг Земли, сохраняя при этом синхронизацию с ее собственным вращением. С поверхности Земли такой спутник выглядеть неподвижным, поэтому его удобно использовать для организации связи: достаточно направить спутниковую тарелку в фиксированную точку, и вы получаете стабильный и разумный сигнал, ну, или, по крайней мере, MTV.
Почти тридцать лет спустя, Кларк популяризировал еще одну идею, обладающую намного большим технологическим потенциалом. Представьте: вы выводите на геостационарную орбиту спутник и спускаете с него кабель до самой поверхности. Такой кабель должен быть невероятно прочным: пока что мы не обладаем подобной технологий, но углеродные нанотрубки, разрабатываемые в лабораториях, весьма близки к цели. Если удастся решить технические вопросы, мы сможем построить лифт высотой 22 000 миль. Стоимость этого проекта будет просто колоссальной, но зато поднимать грузы в космос можно будет, просто потянув за кабель сверху.
Ах, но ведь с физикой не поспоришь. Значит, энергия, необходимая для подъема груза, будет точно такой же, как и в случае с ракетой.
Решение в том, чтобы найти способ брать энергию взаймы и возвращать ее обратно. Смысл в том, что спустя некоторое время после ввода космического лифта в эксплуатацию, количество спускаемых грузов уравновесит количество поднимаемых. Действительно, в случае добычи металлов на Луне или астероидах вниз движется больше груза, чем поднимается вверх. Грузы, которые спускаются вниз, дают энергию, необходимую для подъема других грузов наверх. В отличие от ракеты, которая расходует свой ресурс каждый раз, когда происходит запуск, космический лифт является самоподдерживающейся системой.
Жизнь подобна космическому лифту. Однако поддерживает она не энергию, а внутреннюю организацию. Как только у вас есть система, обладающая настолько высокой организацией, что способна создавать достаточно точные копии самой себя, соответствующая степень организации значительно падает в «стоимости». Изначальный вклад может быть огромным, как и в случае космического лифта, но как только он сделан, все остальное достается бесплатно.
Если вы хотите понять биологию, вам следует обратить внимание не физику космических ракет, а на физику космического лифта.
Как волшебство Плоского Мира может помочь проиллюстрировать науку Круглого Мира? Точно так же, как разрыв между физикой и биологией оказывается меньше, чем мы думали, разрыв между наукой и волшебством со временем сокращается. Чем более развитыми становятся наши технологии, тем сложнее обычным их потребителям понять, как именно они работает. В результате они все больше и больше напоминают волшебство. Как и считал Кларк, этот итог неминуем. А Грегори Бенфорд пошел еще дальше и заявил, что именно этого мы и хотим.
Технология работает благодаря тому, что тот, кто ее создал, смог достаточно хорошо разобраться в законах Вселенной, чтобы заставить технологию делать, что от нее требуется. Для этого не требуется знать правила абсолютноточно, нужно лишь понимать их с достаточнойстепенью точности: космические ракеты неплохо летают, даже несмотря на то, что их орбиты вычисляются с помощью Ньютоновского приближения законов гравитации, хотя приближение Эйнштейна является более точным. Однако наши возможности серьезно ограничены тем, что Вселенная нам разрешает делать, а что — нет. В случае с волшебством же, напротив, что-то происходит в силу того, что этого хотят люди. Вам конечно все равно нужно найти подходящее заклинание, но прогресс движется благодаря желаниям людей (и, конечно же, благодаря знаниям, умениям и опыту волшебников). Это одна из причин, по которой наука кажется холодной и бесчувственной, ведь она смотрит на вещи с позиции того, что Вселенная диктует нам, а не наоборот.
Все же волшебство — это лишь одна сторона Плоского Мира. Собственная наука, или, по крайней мере, рациональная составляющая инженерного дела, есть и в нем. Шары можно бросать и ловить, биология реки Анк напоминает биологию обычного болота или поля орошения, а свет распространяется вдоль более или менее прямой линии. Хотя и довольно медленно. В «Безумной звезде» мы читаем: «Солнце поднималось медленно, словно не было уверено в том, что это стоит таких усилий. Над Диском занимался еще один день. Разгорался он очень неторопливо, и вот почему. Когда свет встречается с сильным магическим полем, он тут же теряет всякое представление о спешке и мгновенно замедляет скорость. А на Диске магия до неприличия сильна, из чего следует, что мягкий желтый утренний свет скользил по спящему пейзажу, будто прикосновение нежного любовника или, как выразились бы некоторые, словно золотистый сироп» [11]. Эта же цитата говорит нам о том, что наряду с инженерным делом в Плоском Мире существует большое количество магии: очевидная магия, которая замедляет свет; магия, благодаря которой Солнце обращается вокруг мира при условии, что время от времени один из слонов поднимает ногу и дает Солнцу свободно пройти. Солнце маленькое, находится рядом и движется быстрее, чем им же испускаемый свет. Судя по всему, это никому не причиняет серьезных неудобств.